Проект: Документация жизненных историй »Праведников мира«; дата проведения интервью: 21 ноября 2014 года, интервьюер: Ирина Кашталян.

Довоенная жизнь

В Минске до войны существовало немалое количество школ с программой обучения на идише. В еврейском районе встречались жители, которые могли не знать русского языка и говорить только на идише. Сама же Надежда получала образование в пятой школе города Минска.

В столице БССР имелся еврейский театр. До войны в Минске функционировала синагога, которая находилась рядом с фабрикой по производству обоев и представляла собой деревянное здание в несколько этажей. Во время войны местными жителями была разобрана синагога и затем использована для обогрева жилых помещений.

Оккупация и спасение еврейского мальчика Леонида Рудермана

Надежда Соловьёва вместе со своей мамой жила около Юбелейной площади – в том районе, где оккупационными властями было организовано Минское гетто. Когда началась война, местные представители советской власти были эвакуированы на Восток и сразу за этим последовали взломы населением Минска продовольственных складов.  Надежда вспоминает, что совсем скоро появились немцы. По городу были расклеены объявления, в которых новые власти города указывали представители какой национальности должны были переселиться на ту или иную улицу. Приблизительно это время к маме Надежды пришла еврейка – хозяйка комнаты и предложила своим квартиросъёмщикам переехать в так называемый «русский» район. Вскоре после этого у Надежды состоялся разговор с её подругой - бывшей одноклассницей. Она просила Надежду поговорить со своей мамой на счёт того, чтобы взять к себе сына своей двоюродной сестры. В конечном итоге мама Надежды согласилась взять к себе мальчика Леонида из еврейской семьи. Некоторое время спустя к ним на новое место жительства пришла родная мама Леонида с двумя письмами. Первое письмо предназначалось отцу Леонида, который был в то время на фронте. Первое письмо предназначалось отцу Леонида и там были такие строки: "Если ты вернешься, разыщи нашего сына, потому что моя жизнь уже закончилась." Для сына было второе письмо, в котором была точная информация, как зовут его родителей, и краткое напутствие ему на тот случай, если его родные умрут. В конечном итоге отец Леонида погиб на войне, а его мать была расстреляна в Минском гетто. 

Один раз к семье Соловьевых пришли полицаи, они указали на еврейского мальчика Леонида и сказали, что его нужно отдать. Мать Надежды заверила полицаев в том, что она обязательно отдаст мальчика в соответствующие органы. В свою очередь этих полицаев угостили водкой, дали им закуски - максимально их задобрили, чтобы они только сами не увели еврея. Тем не менее нежданные гости дали понять, что они все равно проверят и спуску семье не дадут. После их ухода нужно было что-то срочно предпринять, чтобы сохранить еврейскому ребенку жизнь. Хозяйка немного подождала, собрала все необходимое для мальчика и отвела его в соседний дом к семье лесника. Лесник, будучи в непростом положении, потому что у него самого было четверо или пятеро своих родных детей со своей супругой и его уже слепой матерью, все-таки взял Леню к себе. После этого Надежда вместе со своей матерью по очереди носили мальчику еду. Однажды у мальчика, видимо из-за холода, на теле появились нарывы, и тогда было решено отнести его к тете Надежды на Немигу. У нее он пробыл до освобождения Минска Красной армией.

Послевоенная жизнь

Леонид вернулся опять к Надежде и прожил у своей приемной матери Надежды пока не женился в возрасте 22 лет. По специальности Леонид Рудерман закончил курсы по ремонту счетных машин. Всю свою жизнь он проработал, ремонтируя разную вычислительную технику.

После освобождения Минска к Надежде и ее семье стали приходить евреи. У тех, кто приходил, не было ни дома, ни родных - после ликвидации еврейского гетто в живых остались лишь немногие его жители, поэтому эти обездоленные люди приходили к своей бывшей школьной подруге просить убежища. Белорусская семья не оставляла людей скитаться по освобожденному, но практически полностью разрушенному городу и оставляла некоторых из них у себя дома. Так, например, Надежда Андреевна рассказывала про свою подругу Елизавету, у которой родные были когда-то эвакуированы, а она во время оккупации была в партизанском отряде. Жилище девушки было разрушено после бомбежки, и она пришла к тому человеку, которого знала до войны. Через некоторое время уже дома у Надежды Елизавета предпринимала всевозможные усилия, чтобы найти своих родственников. В итоге ей удалось обнаружить членов своей семьи в городе Куйбышев (ныне город Самара). Там Елизавета окончила педагогический институт. Из Куйбышева она с семьей уехала в Израиль.

Впоследствии сама Надежда заметила, что к евреям в послевоенный период относились весьма некрасиво: тем, кто желал получить высшее образование, были закрыты дороги в учебные заведения по причине их национальной принадлежности. Не только от государства в те годы исходил антисемитизм, Надежда вспоминала, что в межличностных, бытовых отношениях он тоже проявлялся часто. 

Надежда Андреевна во времена открытого антисемитизма не изменила своим убеждениям и продолжала помогать людям, невзирая на их национальность. Именно такие личности как Надежда когда-то протянули руку помощи своим соотечественникам и тем самым спасли большое количество жителей. Надежда, ее мама и другие мирные жители сделали это без единого выстрела - они направили свои усилия не на убийство врага, а на спасение людей. Судьба Надежды является ярким примером мирного противоборства и непокорности белорусов оккупационным войскам.

На склоне лет, когда Надежде Андреевне исполнилось уже 90 лет, её муж тяжело заболел. Пожилой мужчина находился в таком состоянии, что не мог встать с постели. Разумеется, такому больному требовался должный уход, который сама Надежда в одиночку не могла предоставить. В тот период еврейская благотворительная организация стала помогать женщине. Все же ее супруг Самуил Владимирович умер. В 2000 году Надежда Соловьева получила статус праведницы после соответствующих показаний Леонида Рудермана.

Составлено Валентином Драгиным