Герман Ауфрехт

* 22 июня 1899 г. в Берлине

до 28 июля 1942 г. в Минске

Эрна Ауфрехт, урож. Гольдштейн

* 11 июня 1901 г. в Берлине

до 28 июля 1942 г. в Минске

Марго Ауфрехт, урож. Гринберг

* 29 сентября 1925 г. в Берлине

до 31 марта 1988 г. в Мельбурне

Херберт Ауфрехт

* 19 сентября 1929 г. в Берлине

до 15 сентября 1943 г. в Минске

Айхенштрассе 16, Берлин-Панков

В начале двадцатого века в Берлине проживало около двух миллионов человек и из них примерно 92 000 – евреи. Это было время расцвета берлинских предместий. Они начали быстро превращаться в излюбленные места летнего отдыха горожан. Некоторые еврейские семьи даже перебрались жить на окраины. Всего в состав города вошли 1920 окраинных поселков и деревень. Одним из таких районов был Панков на северо-западе Берлина, куда после свадьбы переселились супруги Герман и Эрна Ауфрехт. Герман Ауфрехт был сыном парикмахера и вырос вместе с младшими братьями Рихардом (* 4. 11. 1901) и Бертольдом (* 1908) в районе Пренцлауэр Берг на улице Грейфсвальдер Штрассе 29. Недалеко оттуда, всего в ста метрах, на улице Пастерштрассе 25 находился дом, в котором жили родители его будущей жены Эрны.

Мать Эрны, Мари Добрин (* 4. 6. 1869) происходила из добропорядочной, трудолюбивой и предприимчивой семьи. Прожив 15 лет в браке с Лео Гольдштейном, она разошлась с мужем в 1913 году. От этого брака на свет появилось девять детей: Герман, Зигфрид, Эрна, Хелена, Салли, Юлиус, Мартин, Макс и Герта. Причиной развода, скорее всего, стала работа мужа, которой, кстати, был недоволен и его брат Мориц Добрина. Дело в том, что Лео Гольдштейн, стремясь заработать побольше, занимался забоем скота и продажей не только кошерного мяса. Но семья Эрны относилась к ортодоксальным иудеям, и брат Мориц Добрин, по все вероятности, вынудил её по этой причине развестись. С этого времени Эрна Гольдштейн должна была одна заботиться о детях. Её брат Вольф Гольдштейн – врач по профессии – был назначен опекуном детей. Это был тяжелый удар для ставшей одинокой женщины. Кроме того, некоторых детей пришлось отправить в приют. Тем не менее, Мари Гольдштейн оказывали помощь её братья, Мориц и Изедор Добрин. Оба были владельцами нескольких кондитерских и кофеен в Берлине. Дела у них шли хорошо. В этих кондитерских довольно рано начали работать и дети Гольдштейнов, внося свой вклад в доходы семьи. Многочисленные заведения братьев Добрин были известны во всем городе. Мориц Добрин, дядя Эрны, выучился на кондитера в Данциге и сразу же после окончания Первой мировой войны сумел открыть три кондитерских в лучших местах Берлина. Одна из них находилась в самом центре, на площади Шпиттельмаркт. Это было первое кафе в Берлине, в котором стали подавать эспрессо. Другая кондитерская располагалась на фешенебельной улице Курфюрстендамм. На её месте сейчас стоит отель “Кемпниски“. Поздней Мориц сумел открыть еще четыре кафе в центре города. Его брат Изедор Добрин был владельцем двух заведений на улицах Иерусалемер Штрассе 16 и Шпандуаэр Брюкке, недалеко от известной площади Хакешер Маркт, ставшей транспортным центром Берлина. Кофейни братьев Добрин считались в городе фешенебельными заведения, в которых днем официанты были одеты во все белое, а ночью – в черной.

Возможно, и Эрна в молодости тоже работала в кондитерской дяди, но когда она вышла замуж за Германа Ауфрехта, ей пришлось полностью заняться собственным домом и воспитанием детей. Их бракосочетание состоялось 13 ноября 1924 года, и они сняли квартиру в районе Нидершёнхаузен на улице Мюленштрассе 37. Через год на свет появилась их дочь Марго Мина, тремя годами позже – сын Герберт. После того, как в 1927 году умер отец Германа, Макс Ауфрехт, на улицу Мюленштрассе переехала и его мать, Эмили Ауфрехт, урожденная Шлак. До самой смерти она жила в доме № 54. Герман Ауфрехт был по специальности пекарь и получил профессиональный статус мастера. Неизвестно, когда он познакомился с будущей женой Эрной: возможно, в их семейном предприятии или еще в школьные годы. 

Герман Ауфрехт владел собственной пекарней в районе Панков. Он с семьей в 1931 году переехал с улицы Мюленштрассе на Айхенштрассе 16, которая была всего в нескольких кварталах от квартиры его родителей. Кроме основного занятия в пекарне после свадьбы он время от времени выполнял работу коммивояжера для фирмы »Preuss & Unglaube«. Однако эта работа приносила ему мало денег, так как экономическая ситуация в начале 30-х годов резко обострилась. Начиная с 1932 года, Герман Ауфрехт стал подрабатывать на фирме Маркуса Излера, занимавшейся пошивом рабочей одежды: фартуков, халатов, рубах и курток.

Когда годом позже Адольф Гитлер стал рейхсканцлером, семья Ауфрехт и их родственники почувствовали на себе влияние антисемитской политики новых властей. Младший брат Эрны, Мартин Гольдштейн (* 13. 7. 1907), еще с 1927 года работал водителем в универмаге еврея Германа Тица, но вскоре под давлением национал-социалистов был оттуда уволен. Позже ему пришлось работать на заводе по производству насосов и помп в городе Виттенау. Младший брат Мартина, Макс Гольдштейн (* 3. 8. 1909), получил специальность электромонтера и в 1930 году был принят на работу в универмаг »Торговый дом Запада« (KaDeWe). Однажды в начале июля 1933 года во время обеденного перерыва он участвовал в обсуждении неприятного происшествия, случившегося в тот день на улице Шёнхаузер Алле. После обеда его разыскали три эсэсовца на рабочем месте на ламповом складе магазина и арестовали под тем предлогом, что он, якобы, занимался вредоносной пропагандой. Макса доставили в участок на улице Курфюрстенштрассе 121. Там состоялся допрос, сопровождавшийся оскорблениями и жестоким избиением. Потом его семь недель продержали под арестом в тюрьме СА и отпустили ввиду »отсутствия политического состава преступления«. Место в универмаге »KaDeWe« он потерял, но не потому, что долго отсутствовал на работе, а потому, что был евреем. Макс очень боялся, что его будут преследовать, и поэтому решил как можно скорей уехать из страны. 26 апреля 1934 года он женился на своей давней подруге Бетти Зоммерфельд, а через несколько дней молодая чета отправилась в Палестину.

Брат Эрны Юлиус Гольдштейн (* 17. 10. 1905) тоже учился на кондитера, как и его оба дяди. В 1924 году он сдал экзамен на звание подмастерья и был принят на работу в универмаг »KaDeWe«. Но и его уволили в 1933 году. Два года у него не было постоянной работы. Потом он устроился официантом в одно из кафе своего дяди Морица Добрина. В 1938 году гестапо закрыло все кондитерские и кафе Морица Добрина, и Юлиус, по примеру брата, сразу же решил уехать из Германии. Кафе на Курфюрстендамм было »ариезировано« и переименовано в »Café Marquart«. В самом конце войны это здание было разрушено. 14 июня 1938 года Юлиус Гольдштейн женился на Пауле Шлезингер (* 26. 4. 1915). Бракосочетание состоялось в берлинском районе Шёнеберг. Вскоре они вместе отправились в Неаполь, откуда пароходом должны были отплыть в Австралию. По пути, в Красном море, 28 ноября 1938 года родился их первенец, Джон Петер. 14 января 1939 года молодая семья прибыла в Сидней.

Герта (* 6. 8. 1911), самая младшая из сестер Гольдштейн, тоже готовилась бежать из Германии. Она работала продавщицей в одном из заведений дяди Морица Добрина. Через десять дней после ноябрьского погрома 1938-го года она отправилась в Шанхай. До отъезда она, как и её братья, жила у матери на улице Пастерштрассе 25. Вскоре после приезда в Шанхай, в январе 1939 года, она вышла замуж за Бенедикта Розенштейна и у них родился их первенец Жан.

Другая сестра Эрны, Хелена (* 16. 8. 1902), нашла вместе с её семьей убежище в Бельгии. В 1938 году её муж, Артур Гуттманн бежал в Антверпен. Позже она последовала за ним вместе с дочкой Брунгильдой, которой тогда было четыре года. Артур Гуттманн был дамским портным и открыл в Антверпене собственное ателье. А в 1940 году город заняли немецкие войска, и семья лишилась возможности бежать куда-либо дальше. 10 октября 1942 года из сборного лагеря Мехелен их депортировали в Освенцим, где они и погибли.

Другие члены большой семьи, оставшиеся в Берлине, тоже не могли избежать преследований нацистов. В сентябре 1942 года гестапо арестовало мать Эрны, Мари Гольдштейн, на её квартире, на улице Пастерштрассе 25. Она была депортирована в Терезиенштадт, где и умерла 3 февраля 1943 года. 10 декабря были арестованы её братья Мартин и Зигфрид Гольдштейны с женой Маргарет. Они также погибли в Освенциме. В конце февраля 1943 года в рамках операции СС по окончательной зачистке Берлина от еврейского населения туда же депортировали и брата Эрны Салли Гольдштейна (* 16. 8. 1903) вместе с женой Лизелоттой (* 5. 1. 1911) и их дочкой Таной.

Единственный из братьев и сестер, кто выжил в Берлине, был старший брат Герман. Он, как и большинство братьев, получил специальность кондитера в Бреслау и после Первой мировой войны работал у дяди Морица Добрина. Герман женился 18 августа 1927 года на Зельме, урожденной Рицке. Их брак поздней считался у нацистов »привилегированным смешанным браком«, а дочь Цилли (Cilly) (* 21. 12. 1927) – »узаконенной еврейкой«. Несмотря на это, Герман Гольдштейн был арестован в декабре 1942 года и отправлен в исправительно-трудовой лагерь в Вульхайде. Там ему пришлось заниматься прокладкой железнодорожных путей и строительством бараков. В 1943 году, как раз на шестнадцатилетние свадьбы, его отпустили, и он до конца войны работал на транспортных предприятиях Берлина.

Брату Германа Ауфрехта, Рихарду, удалось избежать нацистских преследований, однако, 22 сентября 1940 года он покончил жизнь самоубийством. Их брату Бертольду удалось эмигрировать в Англию, но в 1941 году он скоропостижно скончался в лондонском районе Хэмпстед в возрасте 32 лет. Его жена Гертруда, урожденная Лощински, была вместе с её семью родственниками депортирована из Берлина 12 января 1943 года в Освенцим.

Все трудней становилась жизнь и Эрны Ауфрехт с её семейством. Герман Ауфрехт, как и многие немецкие евреи, участвовал в Первой мировой войне, и верил, что национал-социалисты недолго продержатся у власти. Но прошло совсем немного времени, и антисемитские меры коснулись и его семьи. Так, дочери Марго Ауфрехт из-за её еврейского происхождения пришлось оставить народную школу № 8, которая располагалась в районе Нидершёнхаузен на улице Бланкенбургер штрассе. Приказом Имперского министерства воспитания от сентября 1935 года было принято решение о »полном расовом разделении« учащихся со следующего учебного года. Поэтому Марго Ауфрехт пришлось перейти в еврейскую школу. Однако это распоряжение вовсе не было неожиданным для еврейской общины. Она заранее позаботилась о том, чтобы наряду с уже существовавшими еврейскими школами были открыты новые народные школы. Так, в районе Панков на улице Берлинер штрассе 120-121 работал »Еврейский сиротский приют«, и при нем в 1936 году была открыта Еврейская народная школа № 5. С 1937 года вместе с Марго Ауфрехт туда ходили почти 130 детей. В этот приют, правда, принимали только мальчиков, но на занятия было разрешено ходить и девочкам. Здание приюта было построено в 1882 году и выглядело очень импозантно. Изначально он был предназначен для детей беженцев из восточной Европы и из России. Занятия в школе проводились на достаточно высоком уровне, и дети из района Панков чувствовали себя там хорошо. Многие девочки и мальчики уже испытали на себе антисемитские нападки, и в еврейском приюте они впервые обрели покой и возможность разумно и с интересом проводить свое свободное время. В школе был хор, там можно было заниматься в спортивном зале, бассейне, работать в различных кружках и в небольшом саду. 

Младший брат Марго, Герберт, тоже ходил в эту школу. В конце 1930-ых годов он даже перешел жить туда. Дело в том, что в это время многие еврейские семьи не имели средств к существованию и вынуждены были отдавать своих детей в приют. В случае с Гербертом причиной стало девятимесячное заключение его отца, Германа Ауфрехта, в 1938/39 гг., которое, несомненно, отразилось на финансовом положении семьи. Герман нерегулярно отчитывался в поступлениях выручки перед фирмой Маркуса Излера, где он работал коммивояжером, и его в 1935 году обвинили в хищении денежных средств. До суда дело не дошло, так как Герман сразу же выехал заграницу. В Пресбурге он перебивался временными заработками, а в декабре 1935 года перебрался в Югославию и в течение трех лет работал представителем фирмы по производству торговых автоматов. Между тем, берлинская прокуратура выдала ордер на его арест.

В это время и Эрна собралась уехать из Германии. Она продала все, что у неё было, и начала готовить отъезд двух её детей заграницу. В одном из своих писем Герману в Югославию она пишет: »Дорогой Герман, сообщаю тебе, что мы все живы и здоровы, чего и тебе желаю. Сегодня я решила, что детей надо отправлять. Есть даже возможность сделать это через R.J.D. - Имперское объединение евреев. Но рассчитывать на это можно только, когда все утрясется. Когда дети уедут, я тоже к лету начну собираться.« (Письмо Эрны Ауфрехт своему супругу, ЛАБ, A Реп. 358-02 № 18382.) Но вовремя организовать отъезд детей ей, по всей видимости, не удалось.

В октябре 1938 года в Загребе полиция арестовала Германа Ауфрехта с фальшивым паспортом, который был выдан на имя жителя Вены Симона Рекера. По этому паспорту Герман Ауфрехт собирался навестить свою семью в Берлине, хотя и прекрасно знал, что он объявлен в розыск. Арест в Загребе, правда, не повлек за собой высылки. Судя по одному из судебных документов от 13 октября 1938 года, немецкие власти не требовали его принудительной высылки. Герман Ауфрехт вернулся в Берлин по собственной воле и явился в полицию 9 ноября 1938 года, чтобы »решить дело раз и навсегда«, как он сам объяснял это поздней. (Письмо Эрны Ауфрехт из следственного дела, ЛАБ, A Реп. 358-02 № 18382.) В результате его поместили в следственную тюрьму в Моабите. Оба владельца пострадавшей фирмы, Маркус Излер и Лео Розенблатт, в том же месяце отозвали их заявление в суд. Основанием для этого послужило их объяснение, что все произошло якобы по недоразумению. Тем не менее, Германа Ауфрехта приговорили в январе 1939 года к девяти месяцам тюремного заключение, которое он и отбывал в тюрьме Тегель до конца лета 1939 года.

Таким образом, семья Ауфрехт окончательно опоздала с выездом их Германии. Через несколько месяцев началась война, усилились репрессии в отношении еврейского населения. Всех евреев, мужчин и женщин, в принудительном порядке привлекали к работам в военной промышленности. У них отняли все без исключения ценности. Но этого было мало, и немецкие власти через законодательство стали жестко определять и быт этих людей, каждый день их жизни. Дочь Марго Ауфрехт вспоминала поздней, что отца заставили сдать в берлинское гестапо его »шевроле« и мамин велосипед. На Йом-кипур – самый большой иудейский праздник – в октябре 1939 года в квартире семьи Ауфрехт появились два эсесовца и конфисковали радиоприемник. В начале 1941 года появилось постановление нацистских властей, в соответствии с которым все евреи, без различия пола и старше 14 лет, привлекаются к принудительным работам. Это коснулось и Марго, которой было уже 15 лет. До ноября 1941 года она была занята на неквалифицированных работах на заводе концерна »Сименс-Шукерт«. Её двенадцатилетний брат Герберт Ауфрехт до 10 ноября 1941 года ходил в 4б класс народной школы № 5. Спустя несколько дней всех четырех членов этой семьи отправили в Минское гетто.

18 ноября 1941 года эшелон с депортированными жителями Берлина прибыл в Минск. Сначала всех разместили в здании школы на территории гетто, позже семье Ауфрехт пришлось перебраться в блок 99 так называемого »берлинского лагеря«. Это был барак, который стоял рядом с кладбищем гетто. Всем обитателям этого барака было запрещено выглядывать в окна, но Марго ухитрялась при помощи зеркала платяного шкафа наблюдать за происходящим на этом кладбище. Туда постоянно приводили евреев, мужчин и женщин, и убивали их. Все депортированные должны были ходить на принудительные работы. Это касалось также Марго и её брата Герберта. Вначале их направляли на ремонт дорог. При минусовой температуре они были вынуждены дробить камни. Позднее их направляли и на другие тяжелые работы, например, на очистку железнодорожных путей.

26 июля 1942 года Марго и Герберт вместе с другими рабочими вышли, как обычно, за территорию гетто. Марго работала на погрузке леса. Где был в то время занят Герберт, неизвестно. Вечером рабочим не разрешили вернуться в гетто. Охрана из эсэсовцев приказала всем оставаться на рабочих местах. Когда через два дня им разрешили вернуться в гетто, то все их родственники были убиты. Родители Марго и Герберта тоже стали жертвами массового убийства. В 1948 году на процессе против бывшего коменданта гетто Адольфа Рюбе Марго рассказывала о той трагедии: »Только три человека сумели спрятаться в блоке 4, среди них был маленький мальчик. Эти люди рассказали, расстреляны были все старосты бараков. Мой отец был одним из них. Мать, по рассказам очевидцев, услышала выстрелы и громко кричала, она отказывалась выходить из барака. Её убили прямо в их закутке.« (Показания Марго Ауфрехт на процессе Рюбе 30.4.1948, Landesarchiv Baden-Württemberg – Generallandesarchiv Karlsruhe, 465A/51/5/460 (Ordner 2), Bl. 56 f.) В ходе этой массовой акции по уничтожению евреев прекратило свое существование так называемое »зондергетто II«, в состав которого входил и так называемый »берлинский лагерь«.

Осенью следующего года, когда Красная Армия подходила все ближе к Минску, немецко-фашистские оккупанты ликвидировали еврейское гетто и уничтожили его последних узников. Среди них был и брат Марго, Герберт, которому тогда уже исполнилось 14 лет. Её самой удалось выжить, потому что она в то время работала на фирму »Telefunken« и жила в казарме при радиозаводе. Вместе с другими восемью узниками её должны были отправить в Берлин для работы на заводе фирмы »Blaupunkt«. Но город был сильно разрушен в результате многочисленных бомбардировок, поэтому заключенных в мае 1944 года поместили в тюрьме города Гросс-Грёнау в Померании. Оттуда в начале 1945 года Марго и других заключенных перевели в концлагерь Берген-Бельзен. С конца 1944 года туда направлялись все так называемые »эвакуационные транспорты« из концлагерей, оказавшихся вблизи линии фронта. Условия в Берген-Бельзене были ужасные: лагерь был переполнен, особенно в последние месяцы войны, свирепствовали болезни и эпидемии, множество людей умирало от недоедания и истощения. Трупы хоронили в общих могилах, которые рыли вокруг лагеря. Марго тоже участвовала в таких работах. Ко всем этим ужасам следует добавить и жестокое обращение со стороны надзирателей, которые постоянно издевались над заключенными и жестоко избивали их.

11 апреля 1945 года лагерь освободили британские войска. Условия заключения в концлагере очень сильно сказались на состоянии Марго. Среди освободителей она нашла её бывшего учителя из еврейского приюта, Хайнца Нагеля. Перед самым началом войны ему удалось эмигрировать в Англию, где он добровольно вступил в армию. Британские солдаты застали Марго и других выживших заключенных в ужасном состоянии: их здоровье было подорвано. Сразу же после освобождения Марго попала в госпиталь, открытый был открыт в специальном британском лагере для перемещенных лиц (»Displaced Person«). 

Вместе с Марго в этом британском лагере оказался и Гюнтер Катценштейн. Его депортировали из Дюссельдорфа в Минское гетто, и он оказался в одной рабочей команде с Марго, когда их перевели в Берген-Бельзен. Поздней он рассказывал, что после освобождения концлагеря англичанами там появился немецкий капитан, который состоял в охране Минского гетто. Он разыскивал Марго и других выживших узников гетто. Он забрал Марго из госпиталя в свое имение и ухаживал за ней в течение нескольких месяцев. Когда ей стало лучше, она вернулась в британский лагерь Берген-Бельзен. Там она стала прислугой в доме невестки британского фельдмаршала Монтгомери. С хозяйкой у неё сложились очень хорошие и теплые отношения. Тем не менее, как и многие бывшие заключенные-евреи концлагеря Берген-Бельзен, она стремилась как можно скорее уехать из Германии. Она больше всего хотела перебраться в Англию, где оказались многие её друзья и знакомые, которым удалось бежать в 1938 году с так называемыми »детскими транспортами«. Можно было уехать и в Палестину, где уже жил её дядя Макс Гольдштейн со своей женой. А чтобы встретить свою новую жизнь заграницей во всеоружии, Марго начала учить английский и иврит.

Её бывший учитель, Хайнц Нагель, по всей вероятности, поддерживал связь с одноклассниками Марго, которые бежали в Англию. С некоторыми из них она дружила. Когда они узнали, что Марго выжила, они попытались связаться в ней. Они писали её письма, рассказывали, как у них дела, и присылали ей свои фотографии.

Одной из её лучших подруг была Рут Лёзер (по мужу Альберт). Она с отцом жила недалеко от Марго на улице Мюленштрассе, 30, и они вместе ходили в школу. В 1939 году незадолго до начала войны Рут Лёзер с детским транспортом отправили в Англию, и подруги потеряли друг друга из вида. В 1945 году Рут Лёзер, ставшая к тому времени медсестрой, написала Марго из Лондона. Та сразу же ответила подруге и в волнующих строках рассказала, какие страдания ей пришлось перенести за это время.

20.9.45 Бельзен

Концентрационный лагерь Бельзен

Моя дорогая Рут (Паучок)!

Сегодня получила твое чудесное письмо. Ты себе не можешь представить, что оно для меня значит. В лагере я почти попрощалась с жизнью и никогда уже не надеялась выйти оттуда, и вдруг сегодня пришло письмо от человека, с которым мы вместе сидели за одной партой. Сегодня у меня все из рук валилось. Первое время после освобождения мне не хотелось жить, ведь в лагере я потеряла всех, кто у меня был в этой жизни.

Мы были три года в России с родителями и маленьким Гербертом. Мы жили в страшных условиях: одна арестантская рубаха в синюю полоску, одна пара дамских туфель на высоком каблуке, одна пара мужских ботинок 43-го размера, никаких чулок. Это была вся наша одежда.

На обед давали пол-литра жидкого супа, а на ужин одну буханку хлеба на двенадцать человек. Это была вся наша еда на целый день. Зато ударов хватало со всех сторон. Это было действительно то, чего нам хватало с избытком. Холод стоял ужасный почти сорок пять градусов мороза, а мы должны были дробить камень. 28 июля 1942 года расстреляли моих любимых мамочку и папу. Мы с братом остались голодные и холодные, так жестоко с нами обошлись. В 1943 году, 15 сентября, меня постиг самый страшный удар судьбы: у меня отняли самое дорогое, что у меня еще оставалось – моего единственного любимого братика. Я не понимала, почему я еще должна жить, почему должна бороться и за кого. Сегодня я снова задаю себе вопрос: ради кого я живу? Но я не должна быть неблагодарной, мне удалось пережить все это, и я должна крепко стать на ноги в моей новой жизни. Я научилась бороться, вся моя жизнь – это борьба. И я должна идти по жизни с высоко поднятой головой. И я это сделаю.

Я очень рада, что ты не пережила всех этих ужасов, но и у тебя, наверное, тоже были далеко не безоблачные времена. Но хватит о лагере.

Дорогая Рут! Я не могу представить себе, что ты располнела. Теперь я не смогу называть тебя паучком. Вспоминаешь ли ты еще Гамбург. Как хорошо там было. Когда ты меня увидишь, то не узнаешь. Это я гарантирую, ведь я так сильно изменилась. Когда меня увидел Хайнц Надель, то он не поверил, что я – Марго Ауфрехт. Как только сделаю фотографию, вышлю тебе. А ты в следующем письме пришли мене свою. Сегодня 19-го сентября мне стукнуло 20 лет. Это первый день рождения на свободе. Мне накрыли такой прекрасный стол! Г-жа Монтгомери, невестка маршала, прекрасно относится ко мне. Я смотрю за её комнатой и стираю бельё.

Живу я в её доме. Я думаю, она для меня сделает все, что в её силах. Она сама мне это обещала. Пусть Господь услышит её слова.

Я в это верю, потому что она не та женщина, которая бросается словами. Дорогая Рут! Я не перестаю надеяться, что снова увидимся. Ты удивишься, как изменилась твоя Марго. Я стала совсем другой и на жизнь смотрю теперь по-другому. Я очень удивилась, что ты сделала завивку.

Рут Лёзер, и с завивкой – невероятно. Но ты у меня перед глазами все еще маленькая девочка. Помнишь, как мы гуляли по Курфюрстендамм? А белая вывеска на магазине?

Да, все в прошлом. Дорогая Рут, я тут по всем лагерям отправлю записку с именем твоего папы, может быть, кто-нибудь поможет отыскать его. Незадолго до того, как я попала в лагерь, я разговаривала с ним. Он снова женился, жена – чудесная женщина. Не знаю, известно ли тебе это. Видишься ли ты с Хильдой? Напиши мне. Я каждый день жду от неё письма. Дорогая Рут, напиши мне сразу же, как только получишь мое письмо.

Я буду с нетерпением ждать твоего ответа. Мне пишет Хайнц Блох. Его письма такие милые. Я просто счастлива. Видела ли ты Гансика Гольдштейна? Дорогая Рут, я разыскиваю Урсулу и Марго Зингерман.

Урсула, вроде бы, работает где-то медсестрой.

Дорогая Рут, самый сердечный привет тебе от твоей Марго.

Пиши, пожалуйста.

Марго могла без труда представить себе новую жизнь в Англии. Многие её подруги стали медсестрами и санитарками, и Марго тоже хотела пойти по их пути. В начале 1946-го года она перебралась в Гамбург и поступила там на курсы санитарок в еврейскую больницу. А вот её идее переехать в Англию не суждено было осуществиться. Марго неоднократно пыталась связаться с бежавшими заграницу родственниками, и, наконец, ей удалось разыскать дядю, Юлиуса Гольдштейна, который жил в городе Брисбен. С его помощью 5 февраля 1948 года она смогла уехать в Австралию.

Юлиус стал одним из немногих родственников, которые пережили Шоа. Большинство из членов из семьи погибли.

Дядя Герман Гольдштейн, жена которого, Зельма, не была еврейкой, и их дочь Цилли пережили войну в Берлине, а в январе 1949 года они тоже переехали в Австралию. После окончания войны Герман снова открыл кафе своего дяди Морица Добрина на улице Фридрихштрассе 114а. Заработанных денег хватило на переезд. Мориц Добрин и его жена Хелена были депортированы в 1942 году в так называемое »возрастное гетто« концлагеря Терезиенштадт. Хелена умерла там 14 апреля 1944 года. Мориц оказался в числе так называемых »заложников для обмена«. Нацисты придумали это обозначение для заключенных-евреев, которых, благодаря их связям заграницей, можно было поменять на интернированных там немцев или получить взамен материалы, необходимые для военной промышленности. Поэтому Мориц был отпущен на свободу и оказался в Швейцарии. После войны он переехал к своему сыну Максу в Англию. Макс и Бетти Гольдштейн, которым удалось бежать в 1934 году в Хайфу, тоже перебрались в Австралию в 1951 году. Герта Розенштейн, бежавшая в 1938 году в Шанхай, единственная из всей семьи вернулась в Берлин в 1951 году вместе с мужем, Бенедиктом, и их тринадцатилетним сыном Жаном, который и сейчас живет там.

Марго Ауфрехт после переезда в Австралию сначала поселилась в городе Брисбен, где жил её дядя Юлиус Гольдштейн с женой и тремя сыновьями. Но вскоре она переехала в Мельбурн, так как еврейская община там была намного больше. На одном из танцевальных вечером под названием »Maison De Luxe« она познакомилась с Леви Гринбергом (Lewis Greenberg), который был старше её на десять лет. Он сам был из Лодзи, но нашел убежище в Англии. 26 марта 1950 года они поженились, бракосочетание состоялось в Мельбурне. Марго была сильно травмирована пребыванием в Минском гетто и в концлагере Берген-Бельзен, поэтому она искала себе в мужья человека, который не был бы связан с такими переживаниями и воспоминаниями. Как раз в Леви она и нашла такого человека. У них родилось двое детей: Рут (* 11. 4. 1951) и Дэвид (* 24. 6. 1952). В Мельбурне у Леви Гринберга было модельное агентство, предлагавшее различные образцы дамской верхней одежды и аксессуаров крупным универмагам и ателье. Марго помогала вести дела, занимаясь канцелярской работой, но делала она это только время от времени, так как очень тяжелыми были душевные и физические травмы, полученные ею во время депортации, пребывания в гетто и в концлагере.

31 марта 1988 года Марго Гринберг умерла. Причиной смерти был поздно обнаруженный рак. Её дочь, Рут Лизманн вспоминает о матери: »Она была любящей и всепрощающей матерью. […] У нее было много друзей, которые часто приходили в гости в наш скромный дом. Я каждый день звонила ей, и маме удавалось каждый раз поднять мне настроение. Во всех отношениях моя мама была сильной женщиной. Она принимала самые важные решения и вела хозяйство. Ей было очень важно иметь детей и находить время для внуков. Марго всегда думала сначала о семье и о друзьях, и лишь потом - о себе самой. […] Она очень переживала, что ей предстояло навсегда расстаться с семьей. Ей было всего 62 года, когда она умерла, и нам её очень не хватает.« (E-Mail Рут Лизманн (Мельбурн/Австралия) от 26. 4. 2012 к составительнице (перевод с английского).

Составительница Аня Ройсс